Andrew, 52 - 21 января 2013 06:35

ЗА ЧТО Я, РУССКИЙ, ЛЮБЛЮ РУССКИХ. (продолжение, начало – ниже)

В четвертых: за полное отсутствие культуры лицемерия. Есть европейский тип лицемера - с холодно-непроницаемым лицом, с отточенными движениями, с легкой улыбкой, за которой может скрываться и предельная благожелательность, и предельная ненависть. Есть азиатский тип лицемера - душно-угодливого, истекающего похвалами, улыбающегося так, что рот чуть не рвется - и при этом бранящего вас в три этажа едва дверь закроется. А русского типа лицемера нет. Дежурную американскую улыбку русский воспринимает как артефакт, как оскорбление, как насмешку, как издевательство, как объявление войны. Искренность губит русских в мире тотального изысканного лицемерия, но и она же служит безошибочным опознавательным знаком, по которому можно моментально узнать своего в толпе чужих. И если у других народов искренность - знак высшего расположения к вам, то у русского искренность нулевой уровень, а расположение начинается с "душевности", которая порой принимает немыслимые для иностранца формы. Уж если тебе, братец, русские решили показать задушевность – садись и пиши завещание, чисто на всякий случай.

В пятых: за неспособность по-настоящему обижаться, вырастающую из все того же абсолютно непробиваемого чувства исключительности. Русские очень часто проигрывают в национальных конфликтах, потому что не воспринимают их как конфликты, не видят в нападках и даже прямых нападениях других народов угрозы, "Они ж кто-то вроде собачек, чего на собачек обижаться?". Сюжет мести для русской культуры нехарактерен, русский не понимает долгой, изматывающей, иссушающей англосаксонской интриги, и чуть ли не на следующий день лезет к обидчику обниматься, чем способен довести обидчика до инфаркта. Растущая из неспособности обидеться специфическая русская доброта - то есть, нечувствительность к намекам, окрикам, уколам, ударам и предсмертному ору несчастной жертвы, пытающейся избавиться от русского - обеспечила нашему народу ту самую невиданную в истории колонизационную динамику. "Удавить в объятиях" - это типично русская ситуация, ставящая в тупик другие народы и племена с более тонкой и обидчивой душевной организацией.

В шестых: за красоту. Русский фенотип - это изящное смешение северной нордической суровости, слишком скалистой, слишком острой, слишком квадратной в своем чистом скандинавском типаже, и очаровательной славянской мягкости, слишком размытой и слишком покорной у других славянских народов. Русским одинаково чужда и северная угловатая бетонность, и южная курортная желейность, они сочетают в себе эти два элемента самым совершенным и приятным для глаза образом. О русской красоте сказано за прошедшие столетия достаточно слов, но мне в классических русских типажах больше всего нравится идущая от них спокойная сила, не истеричная южная суетливая говорливость, не комичная северная прямоугольная надменность, но мягкая, и вместе с тем страшная сила, сила народа, способного согнуть в бараний рог кого угодно, легко читаемая в спокойных русских взглядах.

В седьмых: за красоту и богатство языка, способного выразить тончайшие, едва уловимые оттенки чувств, и при этом поднимающегося в своем звучании то до нежных, бойких, игривых, почти итальянских переливов, то опускающегося до угрожающего шипения страшных первобытных шипящих. На итальянском хорошо говорить о любви - но как на итальянском проклинать врага? На немецком прекрасно проклинать врагов, но как на немецком признаваться в любви? На английском можно делать и то, и другое, но в обрезанной уродливой базовой детской комплектации. И только русский дает своему обладателю полную языковую палитру, все языковые краски. И тончайшие кисточки и перышки, чтобы этими красками прорисовать тончайшие элементы. (окончание выше)