SPRING, 54 - 22 октября 2009 10:58

[COLOR=darkblue]Прыжокъ. (трагедь в одном акте)
Он медленно подошел к окну, распахнул его и, путаясь в тюле, неуклюже забрался на подоконник. Втянул носом кислый московский воздух, выпрямился, стараясь не смотреть вниз. Ну, вот и все, надо прыгать. Как и положено в таких ситуациях, он попытался перебрать все важное, что произошло с ним в жизни. Важного оказалось обидно мало: неудачный поход в театральное, армия (десантные войска – офигеть можно), снова попытка поступить, теперь уже на режиссерский, опять фиаско. Потом недолгая игра в полулюбительском подвальном театре, безденежье, однообразные романы с пафосными и неопрятными актрисами, невесть откуда появившийся ребенок, расставание с театром, тяжелая и нелюбимая работа… Собственно, все. Пора прыгать, - напомнил он себе. Внизу собрались люди. Смотрели вверх, на него, шумели, махали руками.
- Отговаривают прыгать?- подумал он. - Как мило! Есть еще благородные сердобольные души, неравнодушные к чужой безысходности и страданию!
Пригляделся повнимательнее: О, боже! Наоборот, кричат «прыгай, прыгай», машут руками, манят. Он тряхнул головой, отпустил раму, за которую держался. – Ну, что ж, артист, негоже заставлять публику ждать! Зал полон, занавес поднят. Пора начинать!
Отвесив почтеннейшей публике церемонный поклон, он резко выдохнул, как учил в армии инструктор по прыжкам, оттолкнулся и прыгнул. В воздухе его развернуло головой вниз и лицом к дому. Тотчас окна нижних этажей, стремительно ускоряясь, понеслись вверх, плотная подушка встречного ветра ударила ему в лицо, пытаясь разорвать рот и затолкать щеки между челюстями. Расширяющийся белый квадрат парусинового козырька над подъездом разросся и, казалось, закрыл собой всю землю на километры вокруг. За метр до земли он закрыл лицо руками и прижал голову к груди, чтоб не видеть. – Ой, бля, зачем?- промелькнула тень мысли в залитом ужасом и адреналином мозгу. Удар!
Бесчувственное тело врезалось в умело задрапированную белой парусиной резиновую подушку, подскочило, опять упало, сползло с подушки и, мотая головой, постлалось навстречу к донельзя разозленному лысому загорелому чувачку с матюгальником на шее и двумя рациями в карманах жилета. Чувачок явно имел, что сказать телу. Просто не мог терпеть!
- Нет, бля, вы посмотрите на этого клоуна! Смоктуновский, бля! Сэр Энтони Хопкинс! Пока ты там в образ входил, у нас свет ушел! Пленки на сколько? (поворачивается назад). Что, на десять? Пленки, твою мать, на двадцать тысяч рублей псу под хвост! Кто вообще этого гамлета нанял? Ты, мать твою, каскадер, и нехера там речи толкать! Подошел, открыл окно, прыгнул! Марш гримироваться и в люльку, наверх. Стоять в окне, ждать команды. Свет появится, рукой махну – прыгать! Ты понял, сара бернар хренова?
Лысый продолжал громко и интеллигентно материться, а тело сидело на стуле, морщилось, когда педрила-гример бил его наотмашь кистью по лицу и вздрагивало, когда костюмерша, зашивающая надорванный рукав, пыталась пришить его прямо к плечу.
А еще тело думало, что если лысый и дальше будет так кипятиться и разоряться, придется упасть прям на него – пусть человек уже отмучается. Опять же, одним дерьмовым фильмом меньше будет.[/COLOR]

• 
• 
•