Xloya, 68 - 12 февраля 2010 15:56

Д.С.Лихачев.
Статуя Петра Великого Михаила Шемякина в Петропавловской крепости.

Когда – то в Петербурге было довольно много скульптурных изображений Петра. Против Адмиралтейства на набережной стояла скульптура, изображавшая Петра строящим лодку. Рядом была другая: «Петр спасает рыбаков на Лахте». Всего в Петербурге было более десяти скульптур Петра, которые отнюдь не представляли собой памятники Петру, а больше подходили к типу садовых скульптур. Как будто в жанре этих садовых скульптур поставлен и шемякинский «Петр» в Петропавловской крепости. Но озелененный двор Петропавловской крепости не сад. Здесь, в Петропавловской крепости, кругом здания тюрем – казематы, камеры, казармы. Здесь когда-то Петр собственноручно пытал тех, кого считал изменниками и злодеями. «Петр», созданный Михаилом Шемякиным, не может стоять здесь как триумфатор или садовое украшение. Он не стоит на месте, достойном памятника, и здесь нет места для садовой скульптуры.
«Петр» Шемякина не похож на «Петра» Растрелли – отца, стоящего против Михайловского замка, ни на «Петра» Фальконе на Сенатской площади. «Петр», гордо восседающий на коне против Михайловского замка – торжествующий триумфатор, похожий на Марка Аврелия на капитолийской площади в Риме. «Петр», вздыбивший своего коня на Сенатской площади, – властный преобразователь гигантской страны, властитель, вздернувший Россию на дыбы. «Петр» Шемякина – без пьедестала, он не вздергивает Россию на дыбы, – он отправляет изменников на дыбу.
Он не может стоять памятником, он увековечен как бы присевшим в кресле, чтобы судить, выносить приговоры. Он занят черной государственной работой. Поэтому он без парика, и его бритая голова кажется непривычно маленькой, а ноги в стоптанных башмаках – непривычно большими. Так и представляешь его быстро шагающим по недостроенной набережной с не поспевающими за ним приближенными, как на картине Серова.
«Петр» не на троне. «Петр» в кресле. Он присел на короткое время. Его большие нервные руки вот-вот вцепятся в подлокотники кресла, а может быть, в рукоять топора. Сам он в гневе или в ожидании ответа. Глаза «Петра» чуть-чуть навыкате. И вместе с тем он достоверен, он копия «восковой персоны», которая стоит на том берегу Невы, в Старом Зимнем дворце, где он умер. Вокруг «Петра» как бы магнетическое поле: он притягивает и отталкивает. Он смотрит в нашу эпоху. Ему не до восхвалений и не до осуждений. Он выше похвал и брани. Он допрашивает нас. Поэтому он вблизи нас. До него легко
дотянуться, но кто осмелится переступить магнетическое поле, отделяющее его, судью, от нас, изменивших его заветам.
Недаром питерцы во время блокады несли цветы на его могилу, которая тут же, рядом, не случайно создалась и легенда о том, что, когда вскрыли его могилу, при изъятии ценностей из императорских могил, он так грозно взглянул на осквернителей и пригрозил им, что они уже больше не решались подступить к нему.
Встречи с «Петром» боялся не один Евгений в «Медном всаднике» Пушкина. И не одного Евгения преследовал «Петр» в своем городе. Легенда говорит, что «Петр» встретил императора Павла на улицах пустого Петербурга в белую ночь и предрек ему скорую смерть. Оживший «Медный всадник», громыхая, поднимается по лестнице к террористу – революционеру в романе Андрея Белого «Петербург». Блокадная легенда рассказывает о «Петре» на ленинском броневике (ему куда способнее было овладеть ленинским броневиком, чум Ленину петровским конем! ) , защищающем свой город от врагов.
Поза Петра, с пальцами, готовыми впиться не то в подлокотники кресла, на котором сидит, не то в горло провинившегося, которого допрашивают, более экспрессивна, чем начальственная, вельможная поза Петра на картине Ге «Петр и царевич Алексей». У Ге Петр – сановник в гневе. У Шемякина «Петр» всем телом устремлен к нам и всем телом требует ответа. Какого ответа? На что? За Россию, за погубленный город, за оскорбленные храмы (Петр бывал и богомолен, пел на клиросе), за разграбленные сокровища, за флот и добытые им порты, за выход к морю.
О нет! «Петр» не судит с высоты царского трона. Он требует от нас с того уровня, на котором находимся рядом с ним мы. Он такой же. Он не на постаменте. Его чулки кажутся заштопанными (Екатериной I). Каблуки, наверное, сбиты на башмаках. Парика не просто нет на голове, вероятно, валяется недалеко в траве.
Случайно ли он сидит здесь, как нищий, недалеко от паперти храма и от могилы, где лежит? Здесь, недалеко у выхода из Петровских ворот, его бедный дом, там стояла его лодка.
Я знаю, что Шемякин долго искал место для своего «Петра». Его не пустили в его Летний сад, ни в сад величественных преемников Петра у Зимнего дворца. Он сидит у паперти в нищем зраке, и у каждого проходящего требует как милостыню ответа. На Веселом острове в «веселое» время русской истории…